Софи Марсо - Я играю моих персонажей так, словно это я и есть

Главная Софи Марсо - свободный полет Статьи

Когда мы увидим ее, сверкающую и смеющуюся, в фильме Бернара Тавернье "Дочь д'Артаньяна", 24 августа, она уже будет сниматься в "Храбром сердце" Мэла Гибсона, с ним же в главной роли. Через пятнадцать лет после ее первого появления в "Буме", она находится сейчас на самом важном перекрестке своей карьеры. Время подвести итоги.

Интервью Жана-Пьера Лавуанья и Тьерри Клифа.

Софи Марсо переполнена жизненной энергией. Она идет вам навстречу, высоко подняв свою гордую голову, и смотрит вам прямо в глаза. Невольно чувствуешь некоторую робость при столкновении с ее красотой, ее сиянием, ее простотой и энергией. Она начинает говорить, и вдруг перед вами предстает молодая женщина, полная колебаний и принципов, надменности и стремлений. Софи Марсо стремится изменить мир и найти свое место в жизни, которая была бы похожей на нее. Как и эта Дочь д'Артаньяна, героиня нового фильма Бертрана Тавернье, который выходит на экраны 24 августа, она без колебаний сжимает кулаки и бросается в драку. Как и Элоиза, она стремится жить полной жизнью, испытать море приключений, увидеть и узнать все на свете. Есть в ней что-то непокорное, словно непоколебимая сила - и действительно, что можно сделать против небесной молнии? Она росла в мире кино, и почти за пятнадцать лет своей карьеры она прошла путь от упрямой девочки из "Бума" до свободной в своих суждениях и уверенной в себе молодой женщины, которая живет в этой вселенной плаща и кинжала с потрясающим великодушием и с заразительным энтузиазмом. А также с редким свободомыслием, которое, впрочем, подтверждается всем - ее словами, ее делами...

- Когда смотришь "Дочь д'Артаньяна", то испытываешь восхищение и очарование, глядя, как вы скачете на коне, сражаетесь на шпагах, стреляете из пистолета.

Это просто счастье - видеть вас в роли, которая напоминает старые фильмы с участием Жана Марэ, Жерара Филиппа, Бельмондо... Мы уже целую вечность не видели французской актрисы в подобной роли...

- Мне часто приходилось делать в фильмах разные вещи, связанные с физической подготовкой: скакать на лошади, заниматься воздушной гимнастикой.

А на высоте 10 метров, это не так уж легко, должна я вам сказать! (Смеется.) Проблема в том, что в фильме часто бывает нужно делать много всяких трюков, но все это как бы походя, на них не отводится достаточно времени. А здесь на этом был построен весь сюжет фильма, так что можно было насладиться всем этим вволю...

- Вам именно это понравилось в вашей роли?

- Да.

Но также тень Дюма, юмор, диалоги, сценарий, роль, Тавернье... Все! (Смеется.) Поэтому и делают кино. Все актеры мечтают об этом.

- Сначала предполагалось, что фильм будет снимать не Тавернье, а Рикардо Фреда...

- Да, но ему уже 85 лет, и он не снимал фильмы лет тридцать.

Так что Тавернье взял фильм, но он занимался им с самого начала: он был соавтором, продюсером, он даже устраивал читки. Так еще лучше, вдруг оказываешься с ним лицом к лицу, заранее не зная об этом. Как в жизни.

- Что вам нравится в приключенческих фильмах?

- Не знаю, мне нравится, когда все движется...

И потом, я занимаюсь спортом, спортивной ходьбой, плаваньем... С самого начала я сказала, что не хочу дублеров, и подготовка была настоящим наслаждением: полтора месяца интенсивных занятий по верховой езде и, главное, я открыла для себя фехтование. Это что-то потрясающее: это не просто спорт, это образ жизни. Как бы то ни было, я люблю физическую подготовку перед фильмом, потому что, в конце концов, это вырабатывает у вас качества, которые вам понадобятся во время съемок: терпение, чувство концентрации, готовность повторения.

Правда, редко выдается возможность отдать фильму столько энергии. Как-то по кабельному телевидению мне попались старые американские фильмы с участием Джуди Гарленд. Что меня поразило, так это то, что там нет ни одной сцены, где бы ее ни было. Она садится в поезд, выходит их него, кого-то ищет, снова куда-то едет... Все это снимается, и для актера это здорово, потому что там все, как в настоящей жизни. Актер постоянно ощущает энергию, он все время в движении. В кино, это движение, эта энергия необходимы. И когда у вас есть все это, то это здорово. В приключенческих фильмах это просто необходимо. И от этого получаешь огромное удовольствие. Я люблю падать и перекатываться по земле... Но сейчас такое редко встретишь. Впрочем, я себе сказала как-то, смотря все эти старые фильмы, что сейчас от актеров уже не требуется игра. Если открыть глаза немного шире, то можно подумать, что некоторые просто из кожи лезут вон. Иногда себя спрашиваешь, может, режиссеры специально хотят умерить вашу энергию, потому что они не умеют использовать ее. Конечно, нужно сделать некоторое усилие, нужно работать с освещением, делать съемки в движении... для них это ужасно. Хочется крикнуть им: "Дайте возможность ИГРАТЬ!"

- Во время съемок, говоря о Элоизе, вы сказали: "Эта девушка хочет изменить мир. Раньше она вращалась вокруг него. А теперь он вращается вокруг нее..."

- Так и бывает, когда сам выбираешь свой путь в жизни.

Ты больше не подвластен ходу событий, ты сам создаешь их. Но это можно также сказать и обо всех моих ролях. Я хочу, чтобы мой персонаж развивался... И потом, мы ведь существуем для того, чтобы изменить мир, не так ли? Когда смотришь телевизор, то желаешь, чтобы все было лучше, чтобы все было более спокойно. Только со временем люди смиряются и сдаются. Одна из примет молодости, это то, что ты сражаешься и борешься, хотя бы какое-то время. Как бы то ни было, это одна из моих обязанностей! (Смеется.) Во всяком случае, если удается изменить хотя бы себя, это уже немало...

Фильм - это словно моментальный снимок того, кто я есть

- В чем вы видите наибольшее сходство между вами и Дочерью д'Артаньяна?

- С одной стороны, это вовсе не я, потому что все это полный вымысел, и Элоиза является героиней фильма.

С другой стороны, я похожа на нее на сто процентов, потому что в жизни я не могу быть кем-то, кто не похож на людей, которых я играю. Реальность и моя профессия очень тесно взаимосвязаны...

- Значит, поэтому вы сказали, что не возьмете роль, если героиня фильма будет не похожа на вас?

- Да.

Я играю моих персонажей так, словно это я и есть... Я даже не осознаю этого. Я прокручиваю все в голове, прорабатываю сценарий, читаю, пытаюсь понять психологию моего персонажа, пытаюсь представить себе его. Но, в конце концов, я вижу себя на экране такой, какой могла бы быть в ту эпоху. Так что это может быть великолепно... но может быть и ужасно. Не знаю, представляют ли себе это другие так же, как я. В то же время, я верю, что актер использует в игре собственные переживания, свой взгляд на жизнь. Это словно лицо, выражение которого меняется. Живет ли человек хорошо или плохо, все это видно... Но в моем случае, это еще заметнее. Просто поразительно, насколько познаешь себя, когда видишь себя на экране. Я не умею лгать, и если я это делаю, это сразу заметно, не знаю, как другие это замечают, но для меня это очевидно, это как мгновенная фотография. Я сразу вижу, когда у меня есть лишний килограмм веса, круги под глазами, усталость. Моментальный снимок, запечатленный на пленке...

- Чего вы ждете от режиссера?

- Чтобы он умел смотреть, чтобы он видел все, что находится вокруг него, как снаружи, так и изнутри, чтобы он был сильнее меня, и умнее, в то же время, чтобы он верил мне, чтобы я смогла поверить ему...

Чтобы он был как учитель, чтобы он помогал мне узнавать что-то новое. Но не нужно заблуждаться: наша работа должна стоять на первом месте. Мы приходим со своими знаниями, умениями, и мы предлагаем их... Чего я еще прошу от режиссера - это чтобы он дал мне точные указания, что мне делать. Даже если это иногда трудно...

- Почему?

- У меня много "по-моему", даже слишком много, иногда.

Мне следовало бы быть более уступчивой... Во всяком случае, я хотела бы, чтобы постановщики лучше ставили меня в известность о своих планах, чем других, чтобы они были более бдительны, чтобы избежать моментов, когда дело может забуксовать на одном месте. Чтобы они были словно камень, словно указательный знак. Как мудрец, который всегда прав. Вот чем хорош Тавернье. Он пытается понять, кто вы, и он находит в вас что-то особенное. И он смотрит с правильной точки зрения...

- Большинство ваших персонажей являются положительными героями...

- Это важно... да, конечно... в общем, это важно, потому что сегодня все не так, как раньше.

Раньше мне нужно было, чтобы все шло в этом направлении. Впрочем, если роль была более двусмысленной, я обращалась к режиссеру с просьбой изменить ее. (Смеется.) Я даже требовала переписать некоторые сцены. В "Фанфане", например. (Смеется.) Главное - это стараться показать жизнь. Нужно обладать цельным характером, даже если приходится ошибаться. Это единственное, что имеет значение, потому, что если ты выбрал этот путь, то ты не можешь быть полностью неправым. С моими ролями я поступаю так же. Если я вижу, что это правило больше не срабатывает, я не чувствую себя счастливой, и мне кажется, что я не полностью отдаю себя роли. Часто говорят, что актеры на сцене более чем остальные отрешены от действительности, когда играют. Может, однажды, я тоже буду как они, я смогу забывать обо всем, что сейчас переполняет меня, и я смогу быть свободной в моих жестах, движениях. Во всяком случае, мне ужасно хочется этого. Я сейчас хочу быть такой... Нужно обладать безудержной энергией и жить так, словно каждый момент жизни - последний, только тогда можно иметь ясный взгляд на вещи.

Только три месяца назад я действительно поняла,

что хочу заниматься моим делом всю жизнь

- В чем вы видите ваше основное преимущество, как актрисы?

- Именно в этом, и когда у меня этого нет... то я, в общем-то, перестаю существовать.

Мое преимущество - это та энергия и свобода, которые присутствуют в батальных сценах. Нужно быть гибким, иначе переломаешь себе все. Но эта горячность, она также встречается и в жизни, в эмоциях, в борьбе, в счастье, во всем...

- Это то, что у вас всегда было, с самого начала?

- Нет, нет, вовсе нет...

В общем-то, это немного странно, потому что для меня кино началось с недоразумения. В тринадцать лет ты полна энергией, для такой профессии это замечательно. Единственная проблема в том, что я захотела сохранить эту энергию, когда поняла, что девочка, о которой все говорили, не похожа на меня. Меня сравнивали с Вик, этой девочкой из обывательской семьи, которая жила хорошо и была счастлива всем, тогда как я курила "Житан" в своем квартале, и в моей вселенной не было ничего такого легкого и очаровательного.

- В какой момент вы почувствовали, что сдерживаете свою энергию?

- Я всегда чувствую это.

Сейчас, например! (Смеется.) Когда нужно уточнить свое положение. Долгое время я сдерживала какую-то часть себя, я пряталась позади какой-то тайны и личиком маленькой француженки, полная удали и доброй воли. В этом была моя сила, но теперь нужно быть осторожной, потому что это закончилось.

- Вы чувствуете себя на перепутье своей карьеры?

- Это понятно, и это ощущается как в моей личной жизни, так и в моей карьере актрисы. Все по-другому, даже то, как я играю. Мне больше не пятнадцать лет!

- Что изменилось в вашей манере игры, по вашему мнению?

- Я точно не знаю.

Нужно, чтобы это изменилось сейчас... Следующий фильм, по всей видимости, будет важным для меня, какой бы ни была роль. "Дочь д'Артаньяна" отмечает конец одного этапа и, надеюсь, начало другого...

- То же самое вы говорили в 1985 году по поводу "Шальной любви"...

- Нет, фильм Жулавского, это было начало этой страницы...

... а не окончание "Бумов"?

- Не окончание... скорее, крутой поворот.

Это был первый шаг к осознанию этой профессии, моих стремлений актрисы, моей жизни... Могу ли я это делать? Как это делать? Кто я? Мне было 17 лет в то время... (Вздыхает.) Вы знаете, трудно провести черту между жизнью и моей профессией, все время видишь себя как в зеркале. В жизни каждого человека каждые десять лет встречаются перекрестки, которые важно не пропустить. Нужно знать, чего ты достиг за эти годы.

- А вы знаете?

- Я начинаю видеть свет в конце туннеля...

Я переживаю такой период - это трудно объяснить... У меня такое ощущение, что мое детство уходит. Все произошло так быстро, что, в конце концов, я осталась очень похожей на ту, кем я была тогда, когда за мной пришли пятнадцать лет назад в мое предместье. Но сегодня я хочу смотреть на себя как на молодую женщину, а не как на ребенка. Это просто связано с биологией... Скоро мне исполнится двадцать восемь лет, и я хочу, наконец, быть той, кто я есть на самом деле. Это великолепно, потому что вам больше не нужны костыли, и вам нужно еще столько сделать! Мне нужно еще осуществить тысячи желаний. Я должна пересечь эту границу, иначе все будет ужасно и гораздо больнее, чем все эти десять лет ученичества и знакомства с профессией.

- Что для вас было больнее всего?

- Не то, чтобы я испытывала настоящую боль, но это было словно машина, которую запустили, но которую забыли смазать.

Ты совершаешь ошибки, теряешься... В моей карьере никогда не было американских горок, она всегда была стабильной, и все же была какая-то неопределенность. И вдруг все меняется, я снимаюсь в фильме Тавернье, меня приглашают в американский фильм с Мэлом Гибсоном... Все движется. Такое ощущение, что все это время люди присматривались к вам.

- Недавно журнал "Глоб" опубликовал результаты опроса, согласно которым вы занимаете первое место в сердцах французов, вас называли Идеальной француженкой 1994 года, "сторонницей Балладюра и зеленых"...

- Это очень меня разозлило, потому что я вовсе не сторонница Балладюра, и все эти журналисты просто дураки.

Я не люблю, когда о политике говорят с такой фривольностью и что моим именем воспользовались, говоря об этом. Единственное, что мне действительно доставило удовольствие, это то, что я заняла первое место...

- А как вы объясняете эту любовь французов к вам?

- Может, это оттого,.. что у меня такой французский характер! (Смеется.)

А может, это просто стечение обстоятельств. И в то же время, такое не случается со всеми... То есть, нужно всегда помнить, что все зависит только от вас. Некоторые загубили свою судьбу, потому что они не были достаточно бдительны. И у меня не было этой удачи, которая может вызвать раздражение, когда вам все так легко удается. Некоторые думают, что все очень просто и идет как по маслу, но это только видимость, потому что за всем этим стоит упорный труд. Впрочем, мне всегда казалось, что только работой, искренностью и некоторой проницательностью я добиваюсь какого-то результата. В общем-то, зрителей нельзя обмануть, и, может быть, есть высшая справедливость. (Смеется.) К тому же, они уже давно знают меня - легко привязаться к ребенку 13 лет. Словно успех "Бума" создал постоянную связь между ими и мной.

- Если взглянуть назад, вы считаете это удачей, что кино вошло в вашу жизнь таким образом?

- Удачей? Да, конечно... во всяком случае, это моя жизнь: я больше прожила в мире кино, чем вне его.

- Когда вы почувствовали, что ваша жизнь связана именно с этим, а не с чем-то другим?

- Вы можете удивиться, но не так давно.

Три месяца назад я поняла, что хочу заниматься этим всегда. Раньше я даже не задавала себе этот вопрос, потому что я была неспособной на что-то другое. Я поняла это совсем недавно... Странно, это приходит тогда, когда ты испытываешь страх. Тот поворот, который я вижу перед собой, вызывает у меня головокружение, потому что внезапно отдаешь себе отчет в сложности и важности происходящего... Но я способна принимать решения и у меня много желаний. Так что мне приходится встряхнуться и основательно заняться моим делом. Быть актером - это самая лучшая профессия на свете. По крайней мере, для меня это лучший способ немного лучше узнать себя.

- Какой фильм вы можете назвать своей первой гордостью?

- "Бум".

Впрочем, Пиното сказал мне перед первым показом: "Не волнуйся, знаешь, когда Изабель Аджани впервые увидела "Пощечину", она разрыдалась. Она была несчастна, и это нормальная реакция". Но когда я увидела фильм, я была восхищена, я считала, что все замечательно. Но в конце я постаралась заплакать, чтобы они не приняли меня за человека с претензиями. (Смеется.)

- Однако часто складывается мнение, когда выходят фильмы с вашим участием, что вам не нравится видеть себя на экране. Что это: чрезмерная требовательность к себе, вам действительно не нравится, как вы выглядите на экране, или вы боитесь критики, и таким образом заранее защищаетесь?

- Есть несколько аспектов.

Всегда трудно смотреть фильм в первый раз. Ты видишь себя со стороны: "Смотри-ка, вот, оказывается, как я улыбаюсь, вот как я говорю". И то, что ты видишь, не всегда нравится. Иногда раздражаешься из-за того, что не смог справиться с чем-то, и тогда ты злишься на себя. Иногда кажется, что режиссер нарочно отобрал некоторые сцены, некоторые дубли, чтобы досадить вам. Впрочем, иногда так и бывает! (Смеется.) Легче смотреть фильмы через десять лет...

- Если вы посмотрите сейчас "Полицию", вы, наконец, согласитесь с теми, кто находит вас великолепной в этой роли?

- Я уже очень давно не смотрела этот фильм. Наверно, есть фильмы, которые так и не удается посмотреть снова.

- А все эти споры с Пьяла...

- Это была здоровая дискуссия.

Ну, во всяком случае, она была откровенной. Хотя можно было бы обойтись без нее, тем более что во время съемок мы очень хорошо ладили друг с другом, хотя не обходилось и без выяснения отношений. Пьяла реагировал со своим вспыльчивым характером, я со своим. По крайней мере, мы были такими, как есть, со всеми нашими достоинствами и недостатками. Зато некоторые, в нашем окружении, вели себя не то чтобы очень хорошо.

- Говорили также, что вы поссорились с Депардье и именно поэтому отказались от роли Роксаны...

- Я отказалась из-за многих причин, в том числе и из-за упрямства.

К тому же - это ужасно, то, что я сейчас скажу! - но я считаю, что роль Роксаны годится разве для какой-нибудь дуры. Что касается меня, то я бы выбрала роль Сирано!

- Но есть, наверное, фильмы, которые вам нравятся больше остальных?

- Это все не так просто.

Есть фильмы, которые я смотрю только как таковые. Фильмы Жулавского, например... Тогда я полностью абстрагируюсь от окружающей действительности. Чаще всего я смотрю "Шальную любовь". Это было нужно мне, чтобы лучше понять, чтобы увидеть все. И потому что это подлинный авторский фильм. И еще "Бум", который я смотрю краем глаза, когда его показывают по телевизору.

- Какой вы смотрите на ту девочку, какой вы были тогда?

- С некоторой строгостью, но без осуждения.

- О чем вы мечтали в то время?

- Да я особо не мечтала. Я ждала, что что-то произойдет. Я хотела начать жить как можно раньше.

- Но ваша самостоятельная жизнь началась очень быстро, по крайней мере, такое впечатление, что вы очень быстро взяли судьбу в свои руки.

После "Бума 2", например, вы без колебаний выкупили - за миллион франков! - свой контракт, которые вы заключили со студией Гомон. В шестнадцать лет!

- Я должна была защитить себя...

Мне пришлось занимать деньги, потому что у меня, разумеется, не было такой суммы. Они делали все, чтобы помешать моему участию в съемках "Шальной любви" Жулавского. Это было насилие, почти что расизм. Мне говорили: "Ты не будешь сниматься с этим иностранцем!" Я принадлежала студии, я была их маленькой девочкой и должна была слушаться, но это было невыносимо. Я бродила по Елисейским полям, спрашивала себя, что делать. Я боялась, что меня посадят в тюрьму за разрыв контракта! (Смеется.)

- Однако потом вы снимались в "Студентке", которую Пиното ставил для Гомон...

- Разве не говорят, что в кино все забывается?

К тому же, в вашей карьере приходит момент, когда необходимо снова приниматься за работу, когда чувствуешь необходимость сниматься. Ведь это моя профессия, я не могу отказываться от всех фильмов. В конце концов, я слишком часто говорила "нет"...

- Есть ли фильмы, о которых вы жалеете, что вы в них не снимались?

- Нет.

Я могла бы соглашаться на роли, но я не была готова сниматься в двух-трех фильмах в год, в одно время играть разных персонажей. Хотя, может, это дало бы мне независимость... Но я хотела быть свободной, чтобы пользоваться каждым моментом своего существования, чтобы учиться, чтобы жить, чтобы видеть мир вокруг себя, чтобы немного лучше узнать себя, чтобы понять, что же меня влечет, чтобы узнать мир кино, чтобы знакомиться с людьми.

- Какие встречи вы можете назвать важными для вас?

- Прежде всего Пиното. Еще Жулавский, Бельмондо, Дютронк, Юстер... Но я не оглядываюсь назад, я предпочитаю смотреть вперед.

- Вы были сильно расстроены провалом некоторых ваших фильмов? В первую очередь, трех фильмов, которые вы сделали с Жулавским? Когда вы переживали больше всего?

- Всегда.

Всегда хочется, чтобы все было хорошо, но невозможно построить карьеру только на одних успехах. После "Шальной любви" и "Мои ночи прекраснее ваших дней" мне советовали не сниматься в третьем фильме Анджея, но потом мы сделали фильм "Голубая нота", который я очень люблю! Это понятно. К тому же, я обожаю с ним работать, у нас полное взаимопонимание, имеет фильм успех или нет...

- Раз уж мы заговорили о Жулавском, то недавно вы попали на обложку одного журнала, посвященного скандалам, в связи с вашими отношениями с ним. Вы смотрите на ваши отношения с некоторой философией или скорее плохо?

- Плохо. Очень, очень плохо.

- Тем более что до сих пор вы были защищены от всего этого...

- (подавленным голосом) Да. Все это нехорошо. Очень нехорошо. Что ж, как я вам говорила недавно, я не могу ничего скрыть.

- Не казалось ли вам иногда, что жизнь с одним режиссером усложнила ваши отношения с другими?

- Без сомнения.

В этой профессии все очень следят за вашей личной жизнью, за тем, что вы делаете, что говорите. Мне кажется, что люди должны обращаться к вам, лично, что частная жизнь тут не при чем. Хуже всего, когда все перестает быть ясным, когда люди больше не осмеливаются позвонить вам из опасения, что трубку возьмет кто-то другой... Главное - это оставаться самим собой, доступным для тех, кому ты нужен.

- Вы говорили о пересмотре системы ценностей, о жизненном перекрестке...

- Вы знаете, в жизни каждого - по крайней мере, мне так кажется - должна быть какая-то последовательность, тогда на смену чему-то одному приходит что-то другое, будут появляться новые стремления, открываться новые горизонты, новые пространства.

Нельзя просто так встать однажды утром и сказать: "Такая жизнь меня не устраивает". Это не делается так сразу. У человека не много жизней, а всего одна, и она ТВОЯ. Нужно быть постоянным и бдительным. Что касается меня, то непостоянство полностью выбивает меня из колеи, я теряю управление и могу очень быстро вылететь в кювет... Эта профессия может очень просто вывести вас из равновесия. Вдруг все начинает казаться необычайно важным, это может вторгнуться в вашу личную жизнь... Эта профессия может отравить вам существование, и в то же время именно жизнь, ваша жизнь, может сделать эту профессию самой чудесной в мире. Просто не нужно, чтобы вы проснулись однажды утром и поняли, что ваша жизнь пошла насмарку и что, к тому же, это видно на экране. Это может вызвать у вас чувство сожаления, тревоги, даже отчаяния...

- Для вас было важно получить Мольера как самой многообещающей актрисе за ваше появление на сцене в роли Эвридики?

- Да, конечно.

Это замечательное воспоминание, Эвридика. Люди считали, что это что-то вроде вызова, но я восприняла это совершенно нормально. Нет ничего странного в том, что однажды театр войдет в мою жизнь.

- А раньше вы ощущали страх перед сценой?

- Нет.

Кино вызывает у меня страх гораздо больший, чем театр. Правда, сейчас я всего боюсь... (Смеется.) Но в первый раз страха нет. Ты просто еще не понимаешь полностью... Это уже потом, когда начинаются репетиции, начинаешь бояться, что окажешься неспособной... Но как только поднимается занавес, что это за ощущение! Там очень много проблем, неприятностей, но это хорошо. Особенно, когда ты добиваешься успеха.

- Этим летом вам предстоят съемки в фильме "Храброе сердце" Мэла Гибсона, где он еще играет главную роль. Как прошла ваша встреча?

- Я совершенно не была с ним знакома, но я восхищалась его талантом.

Я была очень обрадована, что он хочет встретиться со мной. Мы говорили два часа, и все прошло очень хорошо... Я прочитала сценарий, а потом мы просто поговорили. Что мне особенно понравилось, он даже не устраивал проб для меня. Это здорово, тем более что пробы всегда приводят меня в ужас. Это будет большая костюмированная эпопея, исторический фильм, но также это будет художественный фильм с настоящей актерской игрой, потому что Мэл Гибсон распределил более семидесяти ролей среди настоящих театральных актеров. Это потрясающе. Я там играю французскую принцессу, которую выдали замуж в Шотландии и которая встречает настоящего героя! Рядом с ним она совершит подвиги и станет на сторону добра...

- Вам не страшно?

- Очень. Потому что он очень робкий, и я тоже. Но мы прекрасно понимаем друг друга, к тому же, это замечательный актер.

- Голливуд - это мечта для вас?

- До Голливуда еще далеко! Мы снимаем в Ирландии. (Смеется.)

- Однажды вы сказали, что главное - это хорошо состариться...

- Да, это значит жить сегодняшним днем, знать, что ты становишься старше, чтобы не терять времени...

Не идти слишком быстро, но не оставаться на месте. Держать глаза открытыми и не ошибаться. Быть в согласии с собой. Эта забитая фраза, но она мне нравится...

- А тайны для актрис, это важно?

- Честно говоря, я сыта тайнами по горло... (Смеется.)

Не нужно стараться быть таинственной любой ценой. По крайней мере, я никогда не играла с этим. Это словно зыбучие пески, они засасывают вас. И, в конце концов, вы теряете дорогу в этом тумане. Мне нравится ясность. Знаете, тайна жизни и так достаточно сложна, чтобы еще добавлять что-то...

- Как вы думаете, если бы та девочка, которой вы были, когда снимались в "Буме", вдруг увидела бы ту молодую женщину, звезду, которой вы стали сейчас, какие чувства она бы испытала? Она была бы изумлена?

- Понятия не имею. Пожалуй, меня больше занимает, какой я буду через пятнадцать лет... (Смеется.)

Студио Магазин - июль 1994 года